Глава 1. Солнце

Мышонок

Рэтик ужасно волновался. Ещё бы, такое событие! Такое только раз в жизни случается.

Что-то холодное капнуло ему на лоб. Рэтик вытер каплю лапкой и посмотрел на потолок пещеры, где почему-то все время собиралась вода. Почему — он не знал, а старшие братья и сестры не объясняли. Говорили, вот пойдешь в лётно-мышиную школу, там и узнаешь.

Сегодня, в последний день перед школьными каникулами, по традиции совершали первый вылет из пещеры будущие первоклассники.

За камень, куда спрятался Рэтик, заглянула его лучшая подружка Тофочка и спросила:

— Помочь тебе смазать крылья? Боюсь, ты один не справишься.

Рэтик благодарно кивнул и подставил крылья под капли масла. А говорят, летучие мыши злые и страшные. Ничего подобного, добрейшие существа!

— А потом — я тебе, ты же тоже сегодня вылетаешь, — сказал он.

— Знаешь, — добавила Тофочка, почему-то отводя глаза, — сегодня День первого вылета, и у меня плохое предчувствие…

В воздухе зашуршало и захлопало, и на влажный пол рядом с мышатами опустились Рэтиковы мама и папа.

— Тофочка, дорогая, что за странные настроения? — всполошилась мама. — С вами, перволётками, отправится вся стая, вы будете в самой середине, ничего плохо случиться не должно. Полетите на закате, чтобы ухватить чуть-чуть солнца, сегодня оно на редкость красное и красивое.

А папа кончиком крыла промокнул глаза и похлопал Рэтика по плечу:

— Даже не верится, что младшего сына в полёт отправляю! Самого младшего, самого необычного… Только у тебя во всей семье — белое пятно на груди. Да что в семье, во всей стае!

— До сих пор не знаю, достоинство это или недостаток, — с сомнением произнесла мама.

— Не каркай, — вдруг рассердился папа. — Готовы, малышня? Тогда трогаемся!

И родители медленно и уверено взлетели и заскользили к выходу из пещеры. Рэтик сбрызнул маслом и Тофочкины крылья, и они поспешили вслед за старшими.

Выход, к которому до сегодняшнего вечера Рэтик всего несколько раз решился приблизиться, был необычайно тёмен. Когда мышонок подлетел совсем близко, он понял, почему: сюда слетелась вся стая, от мала до велика. Совсем же малыши, невольно пыхтя, сгрудились почти на пороге, но пересечь его не смели. А вот перволётки, радостно трепеща крылышками, зависли уже за порогом, ожидая сигнала.

И Рэтиков папа его дал — пронзительным высоким свистом:

— Фю-ю-и-ить! Стая, вылетаем! Взрослые — по краям, перволётки — в центр! Летим через лес к берегу, прямо на закат, делаем круг над берегом и возвращаемся! Фю-ю-и-ить!

И стая вылетела. Путь был проложен давным-давно: стая летела по просеке, где полету не мешали деревья. Некоторые перволётки сначала неуклюже заскользили вниз, и старшим пришлось подпихивать их вверх. Но уже через несколько минут все выровнялись.

Рэтик и Тофочка летели очень уверенно, впереди всех малышей. Несколько недель тренировались! Но когда в ноздри ударил прохладный морской воздух, с Рэтиком что-то случилось. По глазам будто хлестнули: над лениво колыхающейся гладью воды он увидел нечто огромное, прекрасное, красное… Может, даже бордовое? Рэтик, как и все летучие мыши, был совсем не силен в оттенках.

Потрясённый, он завис на одном месте. И все перволётки, летящие за ним, начали врезаться в него и в друг друга. Получилась большая пищащая куча мала!

Рассерженный Рэтиков папа обернулся и спросил:

— Что случилось?

— Случилось… ЭТО, — прошептал Рэтик. — Что это?

— Это — Солнце, — смягчившись, ответил папа. — Но мы можем видеть только самый его краешек: оно светит днём. Летучие же мыши летают только в сумерках и ночью. Так что наше светило — Луна.

— А можно… можно, я полечу днём? — с надеждой спросил Рэтик. — Я так хочу увидеть Солнце!

— Да пойми ты, — горячо заговорил папа, — наши глаза не приспособлены для солнечного света. От него ты можешь ослепнуть! Если только…

— Если только… что? — спросил Рэтик. —

— Никто из летучих мышей этого не пробовал, — пробормотал папа. — Никто. Но что, если тебе попробовать надеть очки?

— А-а-а! — вдруг раздался пронзительный визг откуда-то сбоку. — А-а-а-а!

Стая дружно повернула головы вправо увидела бельчонка, сидящего на ветке ближайшей сосны. Его маленькие глазки-бусинки в страхе метались от одной мыши к другой.

— А, какие страшные! — продолжал верещать бельчонок. — Все страшные, но особенно — ты! — и он ткнул лапкой прямо в Рэтика.

— Почему я? — спросил опешивший Рэтик.

— Ты сам маленький, голова — маленькая, а крылья — вон какие огромные! Да еще это пятно на груди… Ты — чудо-юдо какое-то, ошибка природы! На тебя смотреть противно, — рявкнул бельчонок, скатился с дерева и исчез в кустах.

Рэтиков папа снова разразился свистом:

— Фю-ю-и-ить! Стая, выравниваемся и возвращаемся! Взрослые — по краям, перволётки — в центр! Фю-ю-и-ить!

Когда Рэтик влетел в пещеру, он налетел на первый попавшийся камень, оцарапал крылья до крови и заскулил:

— Не хочу! Я больше не хочу!

— Чего не хочешь? — спросила мама, подлетая к нему с листом подорожника.

— Не хочу быть чудом-юдом, не хочу крылья! — отталкивая ее, заголосил Рэтик. — Есть же нормальные мыши, которые бегают по земле, как их… мыши-полёвки, вот! Хочу быть нормальной мышью, без крыльев! И хочу увидеть Солнце!

— Эх, Тофочка, — вытирая листом подорожника глаза, прошептала мама, — предчувствие тебя не обмануло… Что же теперь делать?

— Думаю, Рэтику будет полезно сменить обстановку, — сурово сказал папа. — А еще — избавиться от дурных настроений. Предлагаю отправить его на летние каникулы к моему брату и его дяде, Дор-Дору.

— Согласна, — кивнула мама.

— Я не полечу! — крикнул Рэтик.

— Ой… — всхлипнула Тофочка.

Глава 2. Очки

Следующим вечером Рэтик тихонько сидел на ветке старого дуба в незнакомом лесу, где его оставил папа, и с любопытством осматривался. Как вдруг прямо мимо его носа пронеслось что-то огромное и темное, а воздух рядом как будто всхлипнул «Дор-Дор…»

Уже через секунду слева от Рэтика на ветке сидел взрослый летучий мышь, элегантно складывая крылья, и приговаривал:

— Добро пожаловаться на Дор-Дора! Добро!

— Почему же сразу «пожаловаться»? — поинтересовался Рэтик.

— Потому что на него все жалуются! — усмехнулся летучий мышь и протянул Рэтику цепкую лапку. — К слову, я и есть тот самый Дор-Дор, у которого ты и проведешь все свои летние каникулы. А теперь скажи, что ты очень рад!

— Э-э…, очень рад, — послушно пролепетал Рэтик.

— А я вот — не очень, — вздохнул Дор-Дор.

— Почему это? — искренне удивился Рэтик. — Я же — Ваш племянник, то есть очень близкий родственник!

— И ты считаешь, этого достаточно, чтобы кого-то любить? — приподнял бровь Дор-Дор.

— Ну, в общем, да, — пробормотал Рэтик.

— Гм… — хмыкнул Дор-Дор.

Из дупла, из которого торчали связки сушеных трав, выглянул Рэтиков папа в сопровождении глазастого филина и обрадованно сказал:

— А вот и ты, братец! Как же я рад тебя видеть! Я смотрю, ты уже с моим сынишкой познакомился?

— Да, вполне, — церемонно произнес Дор-Дор. — А теперь, Рэтик, позволь, я представлю тебя старейшему жителю нашего леса, филину Бобо.

Филин слегка склонил голову, перед его круглыми желтыми глазами блеснули какие-то странные круглые штучки, ни на что не похожие.

— Бобо так давно живет в этом лесу, что даже помнит, почему его назвали Звенящим, — продолжил Дор-Дор.

— И почему же? — с интересом спросил Рэтик, по-прежнему любуясь блеском кругляшков на клюве у филина.

— Эту историю мне рассказывала бабушка, — приятным глуховатым голосом начал Бобо. — Великий волшебник посадил все леса на этой земле, а за ним шла его подруга, Великая волшебница, которая сеяла в лесах и цветы, и ягоды, и грибы. Так случилось, что наш лес оказался последним на очереди, и у волшебницы закончились и цветы, и ягоды… Но она не хотела оставлять его без украшений, поэтому сняла с рук и ног звенящие браслеты и разбросала их среди деревьев. А они взяли — и проросли подснежниками, гиацинтами, нарциссами! И ранним весенним утром, когда еще не проснулись птицы и в лесу тихо-тихо, можно слышать, как звенят нежно-голубые и белые колокольчики этих цветов…

— Какая прекрасная легенда! — прошептал Рэтик.

— Да, — согласился Бобо, — но мне кажется, тебя намного больше заинтересовали мои очки.

— Ваши… что, простите? — охнул Рэтик.

— Очки, — терпеливо повторил Бобо, снял их с клюва и протянул Рэтику. — Хочешь примерить?

Рэтик кивнул, схватил очки и нацепил их себе на носик. Мир вокруг расплылся и позагадочнел.

— А Вы не могли бы дать их мне на некоторое время? Я бы очень хотел взглянуть в них на…

— Нет, к сожалению, не могу, — вздохнул Бобо и стянул их с Рэтикова носа. — Я же главный врач Звенящего леса и каждую минуту должен быть готов сделать операцию. А без очков — никак не могу. И вообще, в них я — двойной символ мудрости!

— Ха! — раздалось снизу, от подножья старого дуба, где бодро высился шалаш с надписью «Лесная больница». — Ха, я тебе такие запросто подарить могу! Если примешь, конечно.

Все посмотрели вниз и увидели маленького полевого мышонка, дерзко блестевшего на них черными глазками. Дор-Дор фыркнул и упорхнул с ветки. Рэтиков папа пробормотал:

— Сынок, веди себя хорошо, я вернусь через два месяца, пока!

И тоже улетел.

Бобо вздохнул и поведал Рэтику:

— Летучие и полевые нашего леса враждуют, и очень давно. Не спрашивай, почему, этого я не знаю. Видишь, сзади за дубом — река, а за рекой — утес? — спросил Бобо и действительно махнул крылом назад.

Рэтик обернулся и кивнул.

— В пещере почти на самой вершине утеса живет Дор-Дор. А остальная стая — чуть дальше выше по реке, в гроте. Полевые же мыши заняли этот берег. Мой дуб — единственное нейтральное место, нужда приводит сюда жителей и той, и этой стороны.

— Так что, очки-то тащить? — снова раздалось снизу.

— Это Шимка, самый веселый и дружелюбный мышонок из всей стаи, — пояснил Бобо. — Я счастлив был бы иметь такого друга.

— Я сейчас спущусь! — крикнул вниз Рэтик. — Э-э-э, доктор Бобо, Вы все операции можете сделать?

— Да все, что до этого требовались, как-то делал, — пожал плечами филин.

— А лишние части тела удалить сможете?

— Это какие же части тебе помешали? — прищурился филин.

— Крылья, — потупившись, прошептал Рэтик.

— Да ты же без них перестанешь быть летучим мышем! — загрохотал Бобо.

— Вот и замечательно! — крикнул Рэтик. — Буду мышем полевым, как Шимка!

— Э, нет, полевым мышем тебе уже не стать, — протянул Бобо. — Каким родился, таким и пригодился, знаешь такую поговорку?

Рэтик ничего не ответил, спорхнул вниз по стволу и почти врезался в Шимку.

— Тебя зовут Шимка, я знаю, — сказал он, протягивая лапку полевому мышонку. — А я — Рэтик.

— Очень приятно, — слегка наклонил голову Шимка. — Я услышал, тебе понравились очки Бобо. У моей мамы есть такие, только они ей без надобности. А тебе зачем?

— Символ мудрости, — буркнул Рэтик.

— К чему тебе какие-то символы, когда у тебя есть крылья? — с придыханием спросил Шимка. — Ты же летать можешь, ты же… как птица!

— А я мышью быть хочу! — закипятился Рэтик. — Понимаешь, самой обыкновенной мышью! Которой никто не боится…

Воздух рядом с Рэтиком снова как будто сгустился, и у ствола дерева возник Дор-Дор:

— Теперь, когда мой очень добрый братец улетел, я спешу тебе рассказать два основных правила жизни в моей стае. Первое, не водиться с полевыми мышами. И второе, не думать о всяких глупостях. Например, о том, чтобы взять на время инструменты у Бобо. Тот, кто это сделает, будет сурово наказан, хотя я в любой момент могу ему одолжить свои.

— Ого, так Вы тоже — лекарь? — воскликнул Рэтик.

— Да нет, — смутился Дор-Дор. — Просто интересуюсь всяким-разным… Ах, да, есть еще третье: строжайше запрещено являться без приглашения в мою пещеру… Так что, полетели? Я представлю тебя стае.

Взлетая, Рэтик мазнул крылом по уху Шимки и сказал:

— Я все равно от них избавлюсь! Пока!

Глава 3. Солнечные очки

Рэтику очень понравился грот, в котором жила Дор-Дорова стая: он был гораздо просторней и суше его родной пещеры. А еще ему очень понравилось, что, едва они подлетели к входу, ему навстречу выпорхнула… Тофочка! Она затараторила:

— Ты представляешь, меня тоже сюда на каникулы отправили! Правда, здорово?

— Не то слово! — радостно согласился Рэтик. С Тофочкой ему никакой Дор-Дор не страшен! И никакой Бобо! А что, если…

Как только церемония представления закончилась, Рэтик впихнул Тофочку в маленькую нишу, которую им отвели как спальню, и горячо зашептал:

— Послушай, ты готова мне помочь?

— Конечно! — так же горячо ответила Тофочка. — А что нужно сделать?

— Взять на время одну вещь у старого доктора, — немного смущенно сказал Рэтик. — И очень быстро вернуть обратно!

Немного подумав, Тофочка кивнула головой:

— Ладно, если тебе так нужна эта вещь… Когда идем?

— Завтра, — вспомнив недоверчивый взгляд Дор-Дора, ответил Рэтик. — Сегодня мы уже устали и спать хотим, верно? Так что — завтра.

К следующему вечеру Рэтик и Тофочка досконально знали углы и закоулки в гроте, получили кучу разных вкусностей в подарок по крайней мере от половины его обитателей, а еще — много советов, чего делать не надо, что — надо, и если надо, то как лучше. С большим трудом им удалось вырваться из-под надзора тетушки Муни, которая на самом деле была тетей Дор-Дора и отвечала за порядок в гроте. Сказав, что в сумерках они хотят немного размять крылья, ребята вылетели из грота и перемахнули через реку.

— Теперь куда? — спросила Тофочка, которая в этот день была необычайно молчалива.

— Захватим еще кой-кого, — поразмыслив, решился Рэтик. — Без него не получится.

Они полетели дальше, миновали старый дуб и очутились на территории полевых мышей. Рэтик приземлился и тихонько позвал:

— Шимка, Шимка-а-а!

— Туточки я! — отозвался ближайший куст, пошуршал — и выпустил на волю Шимку. — Привет! Что делать будем?

— Ой, да это же настоящий полевой мышь, — с благоговением прошептала Тофочка. Потом нахмурилась:

— А разве Дор-Дор не запретил нам…

— Мне все равно, что запретил нам Дор-Дор! — резко ответил Рэтик и повернулся к Шимке:

— Сможешь мне помочь? Вызвать доктора Бобо и задержать его на пять минут? Больше не надо.

— Что ты задумал? — спросила Тофочка у Рэтика. А Рэтик все молчал и молчал.

— Да он крылья себе отрезать решил, — медленно протянул Шимка. — И решил, что я буду доктора отвлекать, а ты, значит, ему саму операцию провернуть поможешь.

— Это что, правда? — возмущено спросила Тофочка у Рэтика.

— Истинная! — с вызовом ответил Рэтик.

— Держи его, Шимка! — крикнула Тофочка полевому мышонку. — Я больше его и сильнее!

Шимка ловко запрыгнул на Рэтика и крепко обнял, прижав его крылья к спине. Тофочка цепко ухватила Шимку за шкирку, тяжеловато оторвалась от земли, но все-таки перенесла обоих через реку, на сторону летучих мышей. Выпустила обоих из лап, так что оба сильно приложились к глинистому берегу и захныкали:

— Больно! Больно!

Потом Рэтик вскочил и закричал:

— Ну ладно, вы не дали мне забрать инструменты у Бобо! Но я знаю еще одно место, где их можно взять, и сейчас туда пойду!

— Ты шутишь?! Да он тебя убьет! — заверещал Шимка.

— О чем ты? — Тофочка недоуменно переводила глаза с одного мышонка на другого. — Кто убьет?

— В этом лесу только еще у одного зверя есть набор инструментов, и он сам вчера об этом сказал Рэтику! — ответил Шимка.

— Дор-Дор… — прошептала Тофочка.

— А я пойду, пойду, пойду! — все повторял и повторял Рэтик.

— Я не могу тебя оставить, — угрюмо сказал Шимка.

— Тогда уж и я с вами, — добавила Тофочка. — Айда на Ужасный утес?

Рэтик и Тофочка очень старались аккуратно донести Шимку до места и приземлить, но все же немного не рассчитали.

— Ой-ой-ой! — закричал полевой мышонок. — Тут вся скала в каких-то выбоинах и расщелинах! Но я вроде цел, спасибо. Куда идти-то?

Рэтик облетел вокруг утеса и нашел, нашел вход в пещеру, где должен быть жить Дор-Дор. Потому что других входов просто не было.

— Шимка, ты останешься здесь и подашь сигнал, если случится что-то непредвиденное, — распорядился Рэтик. — А мы с Тофочкой отправимся в пещеру.

— Что же может случиться непредвиденного? — полюбопытствовал Шимка. — И какой сигнал подавать?

— Какой сигнал? Да хоть бы твое «Ой-ой-ой!» На случай, если сюда прилетит сам Дор-Дор, — подмигнул Рэтик полевому мышонку. — Ну, мы пошли, в смысле, полетели!

Когда летучие мышата опустились на порог, Тофочка спросила:

— Ты же знаешь, что сюда строжайше запрещено заходить без приглашения?

— Знаю, — беспечно ответил Рэтик. — Но что мне остается делать?

Сказав это, Рэтик с опаской заглянул в пещеру Дор-Дора — и обомлел.

— Что ты застыл на пороге? — заволновалась Тофочка. — Заходи быстрей, пока нас не увидели!

Рэтик представлял себе пещеру главного летучего мыша Звенящего леса темной, мрачной, с паутиной, свисающей с потолка… А она оказалась просторной и светлой, усыпанной ярко-желтым речным песком. Вместо паутины в углах покачивались связки душистых трав — точь-точь как в жилище старого филина! И самое удивительное — откуда-то тянуло свежим ветерком.

Рэтик двинулся внутрь, ища глазами шкаф или ящик, где могли бы храниться инструменты. Ничего подобного он не видел, но почему-то, чем дальше он шел, тем сильнее чувствовался запах реки и свежего ветра. Тофочка, вовсю вертя головой, двигалась вслед за ним.

— Видишь что-то? — шепотом спросила она у Рэтика.

— Пока нет. Хотя… погоди, погоди…

И тут с вершины утеса раздалось громкое «Ой-ой-ой!»

Еще через минуту в пещеру ворвался тот, кого Рэтик и Тофочка меньше всего хотели сейчас видеть. Это был сам Дор-Дор, разъяренный до крайности.

Следом за ним сменила тетушка Муни, приговаривая:

— Так вот они где, беглецы! Так вот они где!

А Дор-Дор, огромной черной тенью надвигаясь на мышат, нарочито спокойно говорил:

— Так-так-так… Значит, попытка взять инструменты у доктора Бобо окончилась неуспехом, и ты пришел сюда? Да еще друзей с собой прихватил, как мило! А ты знаешь, что за попыткой забраться в МОЮ пещеру наказание последует самое суровое, а?

Молча, увлекая за собой Тофочку, Рэтик все отступал и отступал в глубину пещеры, пока запах реки не сделался совсем уж сильным. «Да что же это такое?» — воскликнул про себя Рэтик, обернулся — и увидел небольшое оконце, выдолбленное в скале. Запах свежести шел оттуда.

— Бежим! — крикнул Рэтик, пихнул в оконце Тофочку, а потом нырнул туда сам.

Мышата скользнули по кроткому холодному тоннелю — и зависли прямо над рекой. А с вершины утеса неслось отчаянное «Ой-ой-ой!»

— Там же остался Шимка! — крикнул Рэтик, круто развернулся и взмыл вверх. — А ты, Тофа, улетай!

Рэтик спикировал на край утеса, рядом с сжавшимся в комочек Шимкой, — и встретился грудь в грудь с Дор-Дором.

— Так-так-так… Ты что же, думал от меня сбежать? Тебе и с крыльями этого не удастся, а без крыльев — тем более! Ты никогда от них не избавишься и навсегда останешься чудом-юдом, пугающее милых дневных животных! Твой отец мне всё-ё-ё рассказал! И неужели ты вправду хочешь быть похожим на это слабое подобие настоящих мышей?! — Дор-Дор скривился и пнул Шимку.

Шимка взвизгнул, покатился по наклонной поверхности, на секунду задержался на ней, как будто застрял, взвизгнул еще раз, подкатился к самому краю… и начал падать со скалы вниз! «Какое счастье, что у меня есть крылья!» — подумал Рэтик, рухая с утеса вслед за Шимкой… Он подхватил полевого мышонка у самой земли.

— Живой? — спросил Шимка, открывая глаза.

— Живой, — ответил Рэтик.

— Но, по-моему, сломал лапу, — сказал Шимка, снова отключаясь. И Рэтик с подлетевшей запыхавшейся Тофочкой понесли его к доктору Бобо…

…Два дня подряд летучие мышата не выходили из шалаша с надписью «Лесная больница». А когда Шимке стало получше, к ним заглянул Рэтиков папа:

— Привет, герои! Слышал о ваших подвигах: благодаря вам вчера полевые мыши пришли к Дор-Дору и предложили заключить мир. Само собой, вы можете остаться здесь, в стае, Дор-Дор будет рад. Правда. И еще кое-что тебе один бельчонок передал.

Папа вытащил из-под крыла такие же кругляшки, как у старого филина, только черного цвета.

— Это солнечные очки. С ними ты сможешь летать днем и наконец-то увидеть Солнце. Бельчонок добавил, что теперь он хочет стать летучей белкой. Говорит, ищет врача, который ему операцию сможет сделать.

— Пусть лучше остается тем, кто он есть, — улыбнулся Рэтик и взял протянутые очки. — Я же вот решил остаться. Хотя по-прежнему мечтаю увидеть дневное Солнце!

Автор Анна Филагрина

Вам понравилось? Поддержите наш проект